Архангельская епархия

В 2014 году исполнится 100 лет со дня начала Первой мировой войны. Для русского человека в начале XX века она воспринималась как Великая война за свободу своей Родины, «за Веру, Царя и Отечество!». С этими словами русские люди брали в руки оружие, и духовенство Православной Церкви благословляло их.

Предисловие

Как это происходило на Севере, в Никитинской волости Пинежского уезда, описал священник Венедикт Титов. Его статья была опубликована в январе 1915 года в «Архангельских епархиальных ведомостях». На основе этой исторической хроники краевед Николай Васильевич Суханов подготовил материал для «Вестника Архангельской митрополии».

Отец Венедикт - один из духовных сыновей святого праведного Иоанна Кронштадтского, служил в Суре с 1904 по 1912 год. Позднее – священник Покшеньгского прихода Пинежского уезда.

После 1917 года отца Венедикта трижды арестовывали. Последний раз в 1938 году за «контрреволюционную деятельность» он был осуждён на 10 лет лагерей с отбыванием наказания в Кулойлаге. На этапе, вероятно, в районе Лявли, уголовники отобрали у старика валенки. Он обморозился, началась гангрена. Как ни старались дочери узнать, где похоронен мученик, не смогли. Опять же, возможно, в Окуньковских лагерях – первой командировки Кулойлага.

Мобилизация и проводы на фронт

Всем уволенным в запас армии чинам Никитинской волости было приказано 21-го июля 1914 года собраться на сборный пункт – в село Марьегорское. Весть о мобилизации застала деревню в самый разгар сенокосных работ: население было занято на дальних покосах, за сто вёрст и более. За всеми таковыми были посланы десятские.

Вернувшись домой, многие из них были в явном недоумении: «Что это – пробная мобилизация или война?» Долго ждали господина пристава. Наконец он приехал, взошел на возвышенное место и начал громогласно читать полученный с телеграфа манифест: об объявлении войны России Германией.

Затаив дыхание, слушала огромная толпа каждое слово высочайшего манифеста. Особенно торжественно и с чувством были возглашены слова: «Мы непоколебимо верим, что на защиту Русской земли дружно и самоотверженно встанут все верные наши подданные… И да отразит Россия, поднявшаяся как один человек, дерзкий натиск врага». В конце манифеста пристав возгласил: «Да здравствует Его Императорское Величество Государь Император Николай Александрович! Ура!» И взрыв могучего, громового «ура» огласил площадь.

Подобное «ура» прокричали и за «весь Царствующий Дом и за доблестное российское победоносное воинство». Народ не с ужасом и плачем, а совершенно спокойно и мужественно встретил известие о войне.

Тут же на площади, под открытым небом, отец Венедикт начал служить молебен. Он же сказал отбывающим напутственное слово. Просил не падать духом, помнить, что жизнь наша в руках Божиих, без воли Которого ни один волос не падёт с головы нашей, а потому как можно чаще нужно молиться Господу. Убеждал не печалиться об оставленных жёнах и семьях, поскольку оставшиеся и правительство обязаны были о них позаботиться.

«Мы будем молиться за вас пред Господом, - говорил священник, - чтобы Он сохранил вас невредимыми, даровал победу и возвратил вас к родным семьям и очагам».

До позднего вечера тянулись одна за другой подводы с отбывающими воинами. Последний женский плач и ответное «ура» стихли уже в сумерках.

«Реет и вьется молитва»

На следующий день, приехав в Пинегу, нижние чины Никитинской волости собрали от себя 50 рублей и послали их переводом на имя священника Покшеньгского прихода Венедикта Титова. К переводу присовокупили письмо, в котором просили «приобрести на эти деньги икону Покрова Пресвятой Богородицы, поставить её в паперти Покшеньгского храма и совершать перед ней молебны о даровании им победы и благополучном возвращении восвояси».

Отец Венедикт поехал в Суру. Сестры Иоанно-Богословского женского монастыря отнеслись к их просьбе с пониманием, и к 20-му февраля в иконописной мастерской монастыря икона Покрова Пресвятой Богородицы (высотой 2 аршина и шириной 1 аршин и 1 вершок) была исполнена. 22 февраля между утреней и Литургией её освятили и поставили так, как просили солдаты.

«Исполняя просьбу наших воинов, - сказал отец Венедикт после чина освящения иконы, - будем молиться перед этим Святым образом Господу Богу и Его Богоматери! И тогда на крыльях молитвы нашей полетят на врагов своих наши храбрые воины. Вопль нашей пламенной молитвы безмерно усилит гром наших пушек, и он грянет, как гром небесный, от которого смутятся и побегут враги наши. И тогда по всей земле Русской победно пронесётся торжественный и хвалебный гимн Господу Богу: «С нами Бог! Разумейте языцы и покоряйтеся: яко с нами Бог!

Поистине чудное деется сейчас на Руси! Над будничной жизнью с ее ежедневными заботами сейчас реет и вьётся молитва. В воскресные и праздничные дни храмы сейчас переполнены молящимися. Люди стремятся найти здесь утешение в горестях и скорбях, но также и оплот в вере и любви к тем близким и родным сердцу, которые далеко ведут ужасную и кровавую борьбу с безбожным и безжалостным врагом.

Да, настоящая война создала повсеместно молитвенное настроение редкой красоты и величия. Но что же, скажут, в этом особенного? А то, что, по выражению одного писателя, «для того, чтобы быть сильным, нужно быть чистым»!»