Архангельская епархия

Езжу по историческим местам Архангельской области, накопились наблюдения. Не хочу ошибиться, но жизнь стала возвращаться в деревни, которые находятся на хороших дорогах. Люди с корнями в этих деревнях, переехавшие в Архангельск и Северодвинск, восстанавливают родовые дома или покупают и строят новые. Скорее это дачи, а не постоянное жилье, но это лучше, чем руины.

Не хотелось бы, чтобы эта тенденция была сломана. Весной Собянин заявил, и его вступление есть на YouTube, что всем в России нужно съехаться в 5–7 агломераций – потому что «в деревне малопроизводительный труд». Значительная часть большого бизнеса разделяет эту точку зрения. К счастью, другую позицию занимают Путин и Медведев, говоря, что надо развивать территории. Но люди возвращаются, а социальные услуги из деревни уходят – больницы, школы и библиотеки исчезают. Что делать? Власти надо развивать мобильные и дистанционные формы образования и здравоохранения. Например, в деревне Лямце на беломорском побережье есть только начальная школа. Там нет мобильной связи, но есть интернет. Нужно принимать нормативные документы, позволяющие учиться дистанционно и приезжать в школу или институт на экзамены. Нужны автотрейлеры – стоматологические, рентгеновские и другие кабинеты на колесах. У меня покойный отец-рентгенолог объехал в рентген-вагонах всю область – почему сейчас их не стало?

Второе наблюдение. Сейчас нет прямой связи между наличием храма и жизнью в деревне. В Кулое (Вельский район) стоит часовня, однако две трети домов – это руины, и один местный мужик убивает другого в бытовой ссоре. А в Кехте (Холмогорский район) нет церкви, но село зажиточное. В каждом дворе или трактор, или грузовая машина, дома свежевыкрашенные, асфальт, племенное хозяйство. Но местные, с кем говорил, не знают, что живут на родине святого основателя Сийской обители. Половина не знает, что их родник на окраине – источник преподобного Антония Сийского. Там грязь и гнилые доски. Красивейший обрыв к Двине изуродован свалками мусора. Может, это обратная сторона зажиточности?

Есть в том же Холмогорском районе деревня Верхняя Паленьга, не менее красивое место, чем Кехта. Улицы словно покрыты английским газоном, у домов стоят хорошие машины, жители трудятся на своих земельных участках, а за оврагом возвышается храм Георгия Победоносца, возрожденный прихожанами. Нет производства, все жители – приезжие из города, но говорят, что здесь жили их бабушки и дедушки. Что здесь есть, чего нет в Кехте?

Третье наблюдение печальное. Наши законодатели с Министерством культуры РФ «доправились» до того, что восстанавливать древние церкви прихожанам невыгодно. Слышал от священников: что-то рождается, что-то умирает, древние церкви обречены. Поставить новую часовню стоит 200 тысяч рублей, а проект «противоаварийных работ» для церкви XVIII века – минимум 500 тысяч. Конечно, старинный намоленный храм – это связь времен, преемственность духовной традиции, но повсеместно строятся только новые часовенки и церквушки. Потому что законодательство РФ «о культурном наследии» написано, похоже, не для страны, а для узкого круга реставраторов и чиновников. Это очевидно всем, но ничего не меняется. Очень надеюсь, что, прочитав в сотый раз эти призывы, наши депутаты Госдумы РФ – Ольга Епифанова, Елена Вторыгина, Дмитрий Юрков, Андрей Палкин, сенаторы Виктор Павленко и Людмила Кононова возьмутся за разработку изменений законодательства в части сохранения деревянных церквей.

Поезд еще не ушел! Есть церкви брошенные, но в неплохом состоянии. В оставленной людьми деревне Ворбас (Шенкурский район), в трех километрах от трассы М-8, стоит старинный каменный храм Вознесения Господня. К нему прорублена дорога, сохранность церкви прекрасная, только крыша протекла. Что делать? Во-первых, надо включить в предложения Архангельской области Министерству культуры РФ проведение противоаварийных работ на этом памятнике федерального значения, отремонтировать крышу. Второе – разработать проект областного закона, привлекающий инвесторов из Архангельска, Москвы, Петербурга в заброшенные деревни. В законе простым языком написать про льготы на подключение к электричеству, его тариф, землеотвод, дорожное строительство – только селитесь и поддерживайте деревню. Если жизнь затеплится у стен церкви – ее спасут!

Житель каменных джунглей придет восстановить душевное равновесие на Русском Севере, половить рыбу, сходить на охоту. У нас есть красивые, но пустующие места. Множество людей с деньгами хотят построить дом в красивом месте. Задача властей — «срастить» первое со вторым.

Какими бы щедрыми ни были благотворители, это в большинстве своем разовая помощь. Благотворительность — порыв души, иногда он есть, иногда нет, а поддерживать памятники надо ежедневно. Только власть может «дирижировать» областными, федеральными, благотворительными ресурсами, разрабатывать программы, определять приоритеты, графики участия. Печально, но все 600 деревянных церквей не получится спасти, зато на 100 из них при концентрации «политической воли» реально еще провести противоаварийные работы, а 30 – восстановить в ближайшие десять лет. К сожалению, такого «дирижирования» не видно.

Еще одно наблюдение – большинство северян не знают истории места, где живут. На Пинеге, в Шотовой Горе, стоял дом богатого заводчика и купца Северьяна Кыркалова, который дружил с отцом Иоанном Кронштадтским. По просьбе святого купец построил в Шотовой Горе светлую каменную церковь – она сохранилась. В 1918 году дом Кыркалова реквизировали и грабили всей округой три дня! Я спрашивал местных: где был дом Кыркаловых? Ни один житель не смог ответить, кто такой Кыркалов и где стоял его дом!

Либеральные СМИ с 1991 года вбивали в наши головы, что Российская Федерация – молодое государство, 27 лет от роду. А чтобы это легче вдалбливалось, искажалась история, ее замалчивали. Почему люди уезжают? В том числе потому, что не знают прошлого своей земли. Они не знают, кем и чем гордиться, на чью славу опереться. Нужно сказать спасибо губернатору Игорю Орлову и архангельским ученым, создающим учебник истории края. Крепнет интерес людей к своим истокам, местные жители собирают крупицы информации, все больше появляется народных музеев в деревнях – они становятся окнами в прошлое. Опять же областной власти надо принять закон о таких музеях, поддержать – потому что в федеральном законодательстве о музейной деятельности все регламентировано или запрещено.

Сельская местность сейчас возрождается за счет горожан. Мы все вышли из деревни – я вот недавно обнаружил в Госархиве Архангельской области, что мои корни по бабушке из деревни Уна Онежского района и что они прослеживаются до 1685 года. Радоваться жизни в асфальтовых джунглях не получается, а на природе получается и даже очень. В этом залог, что деревня не погибнет под ударами мегаполисов и очередных реформаторов.

Владимир Станулевич

Материал опубликован в "Вестнике Архангельской митрополии" №3 за 2018 год.