Архангельская епархия

Как программисты становятся ловцами человеков, может ли христианская миссия быть личным хобби и что заставляет унывать верующего человека? О пути к вере мы поговорили с отцом Кириллом Кочневым, клириком Успенского храма в столице Поморья, секретарем миссионерского отдела Архангельской епархии.

Отец Кирилл — молодой священник, современный миссионер. Как многие из нынешних церковных людей, в детстве он не слышал о Боге, кроме как вскользь, не молился с семьей, не ходил в воскресную школу. И все же — пришел к Нему. Тут мне думается, что Бога, конечно, не спрячешь. Запрещай — не запрещай, а каждая душа хочет знать Его, спрашивает: «Есть Ты?» — и ждет ответа. Бунтует, мирится, уходит, возвращается — это всегда диалог, в радости или в отчаянии. И эта история — про радость, которую хочется нести людям.

Идея этого интервью была стремительной. Придумали сегодня, а встречаемся уже назавтра, дальше все распланировано. Учитывая, что живут отец Кирилл с матушкой Ольгой и двумя маленькими детьми в Северодвинске, а служит батюшка в Архангельске — мобильность удивительная. Приезжают вместе, радостные, немного смущенные: не каждый день дают интервью. Мне, говорю, строгое интервью не нужно, нужна живая беседа. Приход человека к вере — всегда интересно, всегда живо.

Как Бог выбирает себе священников? Таинственно, но — среди обычных людей. Отец Кирилл родился в Архангельске, в семье рабочих. Из храмов в детстве запомнил только забытые полуразрушенные церкви в старинной деревне Ижме, где жили родственники. Так, деталь пейзажа. Но вера у будущего священника была:

— В Бога как в некое Всемогущее Существо я верил всегда. Помню, что в подростковом возрасте просил у Него каких-то гадостей… Но даже тогда Господь берег меня от многих скорбей и искушений. Я вижу, что, повернись события жизни немного по-другому, я, может быть, и не смог бы сейчас служить».

Крещение в подарок

Крестился будущий священник в 22 года.

— Видимый путь к вере начался после знакомства с будущей супругой. Ее дядя был начальником службы судового хозяйства оборонного предприятия «Севмаш». Однажды он предложил Ольге сходить на теплоходе «Алушта» на Соловки. Ольга предложила взять меня, но тогда сделать этого не получилось. Мы были знакомы с будущей матушкой на тот момент всего две недели, но разговаривая об этих поездках, стали обсуждать вопросы веры. Слово за слово, и на день рождения мне вручили крестик и сказали: «Мы тебя записали на Крещение. Можешь идти, можешь не идти, но там тебя ждут». Это был подарок. Кстати, креститься мне предлагали и раньше, но я откуда-то знал, что в Крещении прощаются все грехи, поэтому у меня был «меркантильный» интерес.

— Сначала накопить побольше грехов?

— Именно! Таков был мой коварный план. Например, в 18 лет я отказался принять Крещение в Радово. А тут согласился и пошел. У меня даже была мини-катехизация; за неделю я выучил Отче наш, так до конца и не понимая, чего я в этой молитве прошу. В свой двадцать второй день рождения я впервые причастился Святых Христовых Таин, а потом на два года выпал из церковной жизни. На первой службе я не понял вообще ничего. Многие из-за этого не впадают в течение церковной реки. Принимают веру не как жизнь, а как элемент культуры или истории. Русский, значит православный, а дальше дело не идет, и верой живут немногие…

Но после рождения первого ребенка отец Кирилл, то есть тогда еще просто Кирилл Кочнев, стал задумываться о том, почему он носит крест и что это значит лично для него.

— У меня был друг-баптист, он был неофит, горел верой, и мы с ним в то время много говорили. Я рассуждал, почему он куда-то ходит, посещает собрания, а у меня ничего такого нет? В итоге я купил книжек, почитал Кураева, решился пойти на службу. Пошел, и ничего на ней не понял. Даже само название «Литургия» тогда казалось мне каким-то унылым и скучным. Только один момент меня поразил: народное пение Символа веры. Это было такое сильное впечатление, что за неделю я его выучил и на следующую службу пришел, чтобы петь вместе со всеми.

Тут я замечаю, что со мной было точно так же. Придя с первой своей службы (а это было семь лет назад, на Рождество), я по каким-то отдельным словам, врезавшимся в память, нашла это песнопение и слушала много-много раз. Удивительная вещь — Символ веры. Многовековая, непрерывная связь людей с Богом и друг с другом.

— С этого момента я стал ходить в храм, и ходил год, никого там не зная. Это очень странно, что можно целый год видеть одних и тех же людей, но даже с ними не познакомиться…

— Но это, к сожалению, классическая ситуация.

— Да, можно сказать и так. Человек ходит, ходит один, а потом ему неинтересно становится. Ведь надо куда-то расти, а кажется, будто расти некуда, и он покидает храм, так и не воцерковившись по-настоящему. А со мной вышло так: как-то днем я был в храме, это было перед Рождеством, и мне предложили помочь поставить елку. Это было первое общее дело, и так я познакомился с первым воцерковленным человеком. Потом меня позвали еще где-то помочь, еще. И я стал входить в общину.

— А как вы, архангелогородец, оказались в Северодвинске? Ведь ваш серьезный путь в Церковь начался на Яграх, у отца Валерия Суворова…

— Моя жена из Северодвинска, и она после свадьбы не собиралась никуда переезжать, поэтому переехать пришлось мне.

Господь вывел меня из привычной среды

— Получается так — в 22 года я крестился, через три недели я женился, и жизнь резко поменялась. Ведь у меня в Северодвинске, кроме жены, тещи и ее семьи, никого не было. Все друзья, связи, вся моя среда остались в прошлом. И эти обстоятельства способствовали моему церковному пути. Знаете, как Господь сказал Аврааму: «Пойди от земли твоей и от родства твоего, и из дома отца твоего в землю, которую Я укажу тебе» (Быт. 12:1)… Конечно, Аврааму это было сказано прямо, а со мной вышло как будто естественным путем.

В миру отец Кирилл был программистом, окончил колледж телекоммуникаций имени Бонч-Бруевича, а потом САФУ по специальности «Информационные и космические технологии». Шесть лет работал, писал программы, занимался настройкой оборудования. И все это время жил церковной жизнью. Об этом периоде он вспоминает так:

— Получается, в 2011 году я вошел в общину, через год занимался с подростками при воскресной школе, потом с отцом Валерием начал вести катехизаторские беседы перед Крещением, и стал помощником настоятеля по миссионерскому служению. А в 2015 году отец Валерий предложил мне полностью переходить в Церковь. Я пришел к начальнику, чтобы сообщить ему об этом, а он за меня порадовался. Здорово, мол, я знал, что это будет, но не знал, когда именно. И все коллеги тоже обрадовались. Я даже подумал, не выгоняют ли они меня (смеется). Еще через два года владыка Даниил рукоположил меня в священный сан. Так я стал трудиться, посвящая себя Богу и Церкви.

— Матушка, а как Вы чувствовали себя в это время?

— В первые годы воцерковления отца Кирилла мы находились несколько в стороне и наблюдали за тем, что происходит. Решение о переходе в храм нам далось тяжело. Хотелось оттянуть момент рукоположения; это было что-то неизведанное и потому пугающее. Нас отговаривали, повторяли что это тяжело, что матушкам трудно. При этом, что конкретно тяжело, никто не объяснял. Я не могу сказать, что мне тяжело. Если я постоянно с мужем, помогаю ему в храме и поддерживаю дома, то все получается логично и хорошо. Вот когда отец Кирилл трудился на светской работе и помогал в храме, было действительно тяжело. А теперь, несмотря на то, что времени в храме он проводит еще больше, а выходных еще меньше, нам почему-то легче.

Стать матушкой, а не просто женой

— Они меня крестили, а я привел их в Церковь, — добавляет отец Кирилл. — Знаете, мы венчались через три года после свадьбы, и тогда у меня было условие: я сказал, что Ольга должна пойти на исповедь и Причастие. А перед принятием сана мы много разговаривали о том, что Ольга должна стать матушкой, а не просто женой священника. Я считаю, что если у священника и супруги разные интересы, сферы деятельности, свободное время не совпадает, то различия копятся и выливаются в конфликты. Очень важно, чтобы священник с женой были на одной волне.

— А если бы тогда супруга сказала «нет»? Ведь бывает, что люди женятся, не предполагая такой возможности.

— У нас как раз так и было! — батюшка с супругой переглядываются, в глазах читается общая радость и пережитое удивление. — Но вы знаете, я не готов останавливаться на достигнутом. Придумал бы какой-нибудь компромисс, — продолжает отец Кирилл. — Сейчас стараюсь притягивать матушку именно к делам в храме. Не так, что мое — это Церковь, а ее — это дом. Весь быт и хозяйство — это и мое тоже. Мы должны быть вместе и дома, и в храме.

Разделение — острая тема. Особенно разделение в семье. Нередко случается, что, приходя в Церковь, мы почему-то приносим в наши дома раздоры вместо мира и любви. Или должен быть меч?

— Батюшка, а если к вере приходит только один из супругов, углубляется в церковную жизнь, находит себе служение, отдает ему все свое время, а его второй половине становится от этого плохо... Имеет ли право один человек делать несчастным другого под предлогом служения Церкви?    

— Такие ситуации бывают. Особенно в первое время, когда человек особенно увлечен, в новоначальный период. Но вообще — нет, не имеет права. Да, мы знаем слова Господа: «Кто любит отца или мать более, нежели Меня, недостоин Меня» (Мф. 10:37). Но это не значит, что любое наше теплое чувство к другому человеку делает нас недостойными Бога. Мы должны любить каждого в своей мере: жену, детей, родителей. Другое дело, когда муж или жена ставит реальное условие: либо я, либо Господь; тогда приходится действительно выбирать. Но таких ситуаций единицы. Наша беда в том, что мы не умеем разговаривать друг с другом. И потом, можем ли мы быть уверены, что наше рвение в служении Церкви угодно Богу?

В подтверждение своей мысли отец Кирилл приводит слова апостола Павла: «Если же кто о своих и особенно о домашних не печется, тот отрекся от веры и хуже неверного» (1Тим.5:8).

— Нет такого оправдания, ты обязан служить семье, это тоже богослужение. Нужно слышать друг друга, анализировать, думать о том, как сохранить в семье мир. Христианство — это не религия выходного дня, не хобби. Дома, в храме, на работе, в магазине ты должен быть христианином. Мне повезло, за всю семейную жизнь я ни разу не искал повода, чтобы не ехать домой. Но бывает и так: один ушел в храм, а другая половинка погружается в хобби, в работу. Все общество, даже светское, стремится к разобщению: разделяй и властвуй. А ведь проблемы дома сказываются на всем. Мы должны быть вместе, поддерживая и укрепляя друг друга.

Возвращаясь к теме миссии, я отмечаю, что для нашего времени это выглядит необычно. Например, среди моих знакомых много церковных людей, но кто из них может назвать себя проповедником веры? Ведь вера считается личным делом, а потому современный миссионер— все же редкость.

На вопрос о том, что он хочет дать людям, к которым идет с Евангельской вестью, отец Кирилл отвечает:

— Опыт живого общения с Богом. Не книжное знание, а свой, пусть и маленький опыт жизни с Господом. Для этого нужны и аскетика, и догматика, и патрология, но это только инструменты. Если ты не горишь верой, проповедь не работает.

Наверное, в жизни каждого священника одно из самых сильных впечатлений — это хиротония. И батюшка подтверждает это:

— Когда я стоял перед престолом на коленях, а владыка произносил слова «благодать Божия, немощствующая врачующая и оскудевающая восполняющая», у меня по лицу текли слезы. Я читал про себя самые простые молитвы, а в ответ слышал: «Не бойся, иди вперед, лишь бы у тебя было дерзновение». Господь восполнит все остальное. В меньшей степени такое бывало и до рукоположения, за Литургией. Я старался брать служебник и молиться вместе со священником, и тогда чувствовал, насколько велико Таинство, данное нам Господом. Такие утешения покрывают всё, что выпадет на твою долю. Эти прикосновения любви Божией откладываются в сердце, и ты идешь к людям, чтобы засвидетельствовать им, где находится сокровище!

Миссия – это мое

В Церкви много видов служения, и каждый призван к своему делу. Из тех, кто вдохновил пойти именно миссионерским путем, отец Кирилл называет священников Даниила Сысоева, Олега Стеняева, Георгия Максимова:

— Я видел их пример, читал их книги. Позже познакомился с ребятами из миссионерского центра «Атриум» в Санкт-Петербурге. Они хотели нести слово Божие, не чтобы выслужиться или «для галочки». Они хотели это делать, и их порыв заражал! Тогда я решил для себя, что миссия — это мое, несмотря на то, что для нашего восприятия это нонсенс: подходить к людям на улице, искать сектантов, проповедовать на кладбищах в Радоницу и родительские субботы… Иоанн Златоуст говорил, что один человек может обратить весь город. Достойный пример этого — святитель Николай Японский. Он в одиночестве едет в чужую страну, и его трудами возникает Японская Православная Церковь. Но особенно я благодарен отцу Валерию Суворову, который на протяжении многих лет поддерживал меня, показывая пример ревностного пастыря Церкви. Он со вниманием и заинтересованностью относился к моим инициативам, тем самым давая пробовать себя в различных формах служения и таким образом приобретать драгоценный опыт, который очень помогает мне в священническом служении.

— Тогда почему люди вокруг нас не обращаются к вере?

— Иоанн Златоуст сказал и о том, что если свидетелей (то есть верующих) много, «то ни по чему иному, как по нашей беспечности погибают люди, не слыша слова Божия». Это наша лень, нерадение. Нам кажется, будто миссия — это личное дело, вроде хобби. Но слова: «Идите, научите все народы» (Мф. 28:19), — адресованы всем нам. Мы принимаем веру не для одних себя, мы должны ею делиться. Пророк Исайя говорит: «О вы, напоминающие о Господе — не умолкайте!» (Ис. 62:6) А мы между собой много ли говорим о Господе?

— Говорим, но, кажется, не о Боге. О традициях, о монархии… Люди хотят вернуться к временам позапрошлого столетия. Почему так происходит?

— Мы склонны идеализировать прошлое. Да, империя была православная. Но ведь состояние того общества и привело в итоге к революции. Мы с супругой просматривали метрические книги городских храмов того периода, так там, например, у одного ребенка крестные — православный и лютеранин. Как они исповедовали Символ веры — непонятно. Пороки были и в те времена: обрядоверие, оккультные кружки, тайные общества — все это было. Нам нужно быть христианами здесь и сейчас, сегодня, в своем времени, а не воссоздавать прошлое. Есть и другая тенденция — переделать христианство под себя. Приходит человек, говорит: «Я православный экстрасенс, хочу быть крестным». Батюшка его не допускает, а тот в ответ: «Вы вредите Церкви, отпугиваете людей!»

Служба спасения нужна тонущим

Еще одна тема, о которой мы говорим с отцом Кириллом — это уныние среди верующих. Ведь наша вера говорит о радости и свободе, как же тогда получается, что человек, придя в церковь, начинает ходить по кругу: «сдает» грехи, постится, ходит на службу — но жизнь его не меняется и вместо веры он обретает страх? Ведь один из стереотипов о нас (да, стереотипы ложные, но они выросли не на пустом месте): хмурые, напуганные и пугающие.

— К сожалению бывает, что люди приходят на исповедь просто отчитаться о проделанных грехах. В Церковь тоже проникает дух потребления, человек хочет что-то получить. Христианство — модное течение, придаток к комфортной жизни. Ни разу на исповеди я не слышал: «Я в беде, мои грехи убивают меня». Хочется спросить: «Тогда зачем вам Спаситель? От чего вас спасать?» Служба спасения нужна тонущим. А человек не хочет меняться, поэтому и ходит по кругу.

— Может быть, люди боятся жить по-настоящему? Хотят тихо пересидеть в Церкви до смерти, руководствуясь чеховским «как бы чего не вышло»?

— У человека всегда есть соблазн снять с себя ответственность, но в Церкви пересидеть не получится. Да, мы имеем возможность наследовать Царство Божие по праву, но у нас ведь есть и обязанности. По этой же причине люди, к примеру, любят гороскопы. Не надо думать — звезды и шаманы решили за тебя.

— А еще можно переложить ответственность на батюшку…

— Эта «традиция» тоже процветает. Отче, мне переезжать, покупать то-то и то-то? А батюшка разве оракул? Я не знаю ни вашего характера, ни ваших условий жизни. В таких случаях я предлагаю помолиться. Ведь это все игры в стиле «решите за нас». Это безответственное отношение к своей жизни. И, плюс ко всему это удобно: в случае неудачи виноватый в этом находится быстро…

Тут я вспоминаю, что в негласном этикете среди православных принято постоянное самоукорение на людях. Святые отцы даже придумали для этого термин «смиреннословие». В чем же здесь загвоздка? В чем обязанности у человека, получившего жизнь и душу?

— Знаете, проще всего объявить себя ничтожеством и ничего не делать, — объясняет отец Кирилл. — А апостол Павел говорит: «Все могу в укрепляющем меня Иисусе Христе» (Фил. 4:13) Вот человек получил в дар жизнь, а в таинстве Крещения приобрел душу обновленную, очищенную от греха. В чем его главная обязанность? Он должен стать святым. Еще в книге Левит сказано: «Святы будьте, ибо свят Я Господь, Бог ваш» (Лев. 19:2). Если у вас нет стремления стать святым, то чего вы хотите от Крещения — это большой вопрос. Может быть, я не стану, как Сергий Радонежский. Но своего максимума я должен постараться достичь.

Время нашей беседы подходит к концу, отцу Кириллу с супругой предстоят сборы в поездку на миссионерский форум. Один, два вопроса. Какие выбрать? Спрашиваю наугад.

— Можно ли узнать верующего человека в толпе и что его выдаст?

— Радость. Не американская улыбка, а такой внутренний покой, ощущение мира, такое, что тебе хочется побыть рядом с этим человеком».

— А вы счастливы? Матушка, отец Кирилл?

— Мы? Очень! — и тут же спрашивают друг друга, смеясь. — Я счастлив, Господь дал мне все. Не только что-то материальное, но и здоровье, и силы на служение. Другие говорят, я железный человек, жить в таком ритме невозможно. Вот не так давно еду домой в Северодвинск, слышу, что-то постукивает в машине. Через какое-то время заезжаю в сервис. Ребята смотрят, спрашивают: «Ты как ездил-то? У тебя колесо давным-давно должно было заклинить!» Говорю: «Да вот, Господь давал ездить, до вас доехать, починиться и снова ехать». Отвечают: «Ну да, тут, по ходу, только так и было». Надо уметь в жизни видеть руку Божию, помощь во всем, уметь благодарить. Кульминация нашей благодарности — это Евхаристия. Хочешь Бога поблагодарить? Иди и причащайся. Не хочешь благодарить — тогда не причащайся. Глядя на подвиг Христа, мы понимаем, что не можем отплатить Богу за Его дары. Даже если весь мир соберется вместе, он не сможет сделать ничего эквивалентного тому, что сделал для нас Господь. Что нам остается? Только принять Самого Христа в таинстве Святого Причастия и этим сказать свое «спасибо».

Материал из журнала «Вестник Архангельской митрополии» №4, 2018 год