Архангельская епархия

В августе на Архангельскую кафедру вступил новый архипастырь, ее возглавил митрополит Корнилий (Синяев). За теплой беседой владыка рассказал редакции епархиального вестника о том, как ему, советскому школьнику, удалось стать штатным клириком кафедрального собора Самары и о том, как он верхом добирался до своего первого — Михаило-Архангельского — прихода. Архипастырь поделился воспоминаниями о Святой земле, а также поведал о планах на земле северной, где вновь оказался под крылом Архангела Михаила.

Первая Пасха

С раннего детства меня носили на причастие в храм первоверховных апостолов Петра и Павла в Куйбышеве (ныне город Самара. — Прим. ред.). В нем молились и прабабушка, и бабушка, и наша няня — бабушкина родная сестра, которая была глубоко верующей, и моя крестная Нина — мамина младшая сестра. Потому первой встречи я, конечно, не помню.

Зато помню свою первую Пасху. Мне было где-то около пяти лет. Мы пришли в Великую субботу, приложились к Плащанице, освятили яйца и куличи, и няня говорит: «Пойдем домой, уже поздно, темно». А я отвечаю: «Няня, как же мы уйдем? Смотри, народ идет в храм, а мы из храма? Давай останемся», и расплакался. Она уговаривает: «Ты маленький, ночью спать захочешь, что я с тобой буду делать — столько народа».

А народа было действительно очень много. Двух открытых храмов на такой огромный город было недостаточно, и естественно, все праздники проходили при большом стечении молящихся. Священникам в такие дни приходилось служить три Литургии.

Мы остались, няня подошла в регистратуру и спросила, что же ей делать — ребенок просится остаться на ночь молиться. Ей ответили, что раз просится, значит выстоит. Нас поставили в уголочек напротив распятия и велели не выходить на крестный ход из-за давки. Я помню, как пошел крестный ход, как трещали дубовые двери храма от такого количества молящихся. В церкви трудно было даже вытащить руку и перекреститься — настолько плотно все стояли друг ко другу. Ограда церкви тоже было полна народа.

Я выстоял тогда всю службу и после того как мы подошли к кресту, сказал: «Вот теперь, няня, пойдем домой разговляться». А она в ответ: «Время раннее — трамваи не ходят, стой вторую Литургию». С тех пор я Пасху не пропускал никогда, ходил сначала с родственниками, потом сам. Мне было лет восемь, когда я получил первое послушание в Петропавловском храме — меня благословили подниматься на солею и следить за подсвечниками.

В девять лет мне разрешили на будничных службах заходить в алтарь, но говорили: «Увидишь уполномоченного — прячься или незаметно выходи из алтаря». В то время уполномоченный по делам религии строго запрещал детям входить в алтарь.

Благословение владыки

Перед школой я впервые встретился с правящим архиереем — архиепископом Куйбышевским и Сызранским Иоанном (Снычевым). Меня привели к нему взять благословение идти в первый класс. Я помню большую комнату в епархии, секретарь спросил, по какому вопросу мы пришли. Мы сказали. Владыка нас принял, мы вошли и, положив земной поклон, взяли благословение.

Напротив владыки стояло кресло, он велел мне сесть в него и стал со мной беседовать: «Читать умеешь?» — «По-русски не умею, а по-церковно-славянски умею». — «Как?» — «Я ставлю свечи на амвоне, а рядом со мной псаломщик стоит. Он читает, а я слежу за ним». — «А какие молитвы знаешь?» — «Царю Небесный, Трисвятое, Да воскреснет Бог, Верую». архипастырь был очень удивлен. Он благословил меня на начало школьного учения, но сказал, что даст первое послушание: «Ты ходишь всегда в Петропавловский храм, я благословляю тебя раз в неделю приходить в Покровский собор на акафист Божией Матери», — благословил мне архиепископ Иоанн. Этот акафист читали каждый вторник перед чудотворным образом «Взыскание погибших», это явленная самарская святыня, и я старался не пропускать его.

Советский школьник и иподьякон

Когда к нам приехал владыка Евсевий, он стал объезжать все храмы, в том числе и наш, Петропавловский. В то время я уже пономарил в алтаре. После службы ко мне подошел старший иподьякон и спросил как меня зовут, сколько мне лет и где я живу. Я все рассказал, тогда он предложил: «А ты не желаешь у нас иподьяконствовать?» А затем подвел к архиерею. Владыка благословил меня и сказал своим помощникам принести стихарь. Так я стал книгодержцем.

Я стал держать канонник, это был старинный, неподъемный фолиант, из которого архипастырь читал акафист святителю Николаю. Потом в Покровском соборе я был помощником ризничего, старшим алтарником. Владыка решил взять меня в штат собора, но уполномоченный по делам религии категорически запретил ему это делать. Владыка не послушал его и велел бухгалтеру оформить меня и выдавать зарплату. Так, в 1990 году начался мой церковный трудовой стаж.

Совмещать служение в храме с учебой в советской школе, конечно, было нелегко. Но в то же время мои одноклассники никогда надо мной не смеялись из-за того, что я хожу в церковь. От преподавателей много приходилось слышать нареканий, все-таки время было еще атеистическое.

Я помню, однажды меня пригласили в кабинет директора и стали говорить: «Ты понимаешь, что из 1500 учащихся всей школы, ты один ходишь в эту церковь!» Придираться — придирались, но поведение у меня было примерное, учился я на пятерки и четверки, поэтому дальше претензий дело не шло. Меня спрашивали, знаю ли я главного, кто управляет храмами, я отвечал, что лично не знаком с ним, а также утверждал, что священников нашего Петропавловского храма тоже не знаю лично. Я не хотел неприятностей этим людям, ведь их могли обвинить в том, что они заставляют меня ходить в церковь, и наказать.

Весь школьный период я был старостой класса. В начале учебного года педагог спрашивала ребят: «Кого выбираете старостой?» И класс каждый год кричал мою фамилию. Учебный комитет, в который я входил за многолетний труд старостой, однажды отправился в бесплатную поездку в Москву. Поехали директор школы, завучи и несколько ребят. Экскурсоводом у нас была верующая женщина, и она заметила, что я не ем скоромную пищу, потому что это было время Великого поста. Тогда она предложила вместо программной экскурсии в закрытый монастырь посетить Троице-Сергиеву лавру. Так я впервые приложился к мощам преподобного Сергия.

Был и такой момент. Урок математики в седьмом классе. Контрольная. Смотрю, что-то мне хочет сказать Борис Анатольевич, наш учитель. Весь урок он смотрел на меня, а потом вдруг говорит: «Что ты, Синяев, сидишь как архиерей?» Я ничего не ответил, продолжил писать контрольную. Урок закончился, меня все окружили, стали спрашивать, кто такой архиерей и почему учитель так назвал меня. Вот такая интересная ситуация: с одной стороны он пророчески сказал эти слова, а с другой — что побудило его произнести их?

Не терпел нападок на Церковь

А однажды был у нас урок физики в день Крещения Господня. Я от ранней Литургии с портфелем пришел в школу. Преподаватель посмотрела на меня и начала урок так: «Вот, сегодня Крещение, и весь город идет в церковь за святой водой. Это попы серебряный крест опускают в воду, и она святой становится». Я поднял руку и ответил: «Раньше на Крещение Господне прихожане всех шестидесяти храмов города шли крестным ходом к Волге, чтобы освятить воду. Сколько же надо было опустить в реку серебра, дабы вода, по вашим словам, не портилась?» Она не могла ответить, естественно. Я напомнил, что воду освящает благодать Святого Духа, а не металл. Конечно, были трудности в советской школе, верующим людям было в них очень тяжело. Все атеистические беседы слушать было противно. Когда меня как-то называли, я не обращал внимания, но если нападки касались Господа Бога или Церкви, я поднимал руку и всегда говорил то, что знал на тот возраст.

Был еще такой случай. Однажды я шел из храма домой. Мы жили в обычной пятиэтажной хрущевке, все соседи друг друга знали, и двери в квартиры не закрывали. И вот, я возвращался со службы, у дома на лавочках сидели соседи. Вдруг одна женщина взяла меня за руку и спросила, откуда я иду. Я ответил, что из церкви. Тогда она сказала, что я позорю весь наш подъезд, что я недостоин учиться с советскими ребятами, и как только меня терпят учителя… Я больше ничего ей не говорил, ушел домой. На утро рассказал все духовнику отцу Иоанну Букоткину. А он мне ответил: «Вот если бы ты к ней в карман за кошельком полез, вот тогда бы ты опозорил свой подъезд».

Потом уже, когда я стал священником, многие учителя приходили ко мне в храм, многих я крестил и венчал. В том числе и детей и внуков той самой соседки.

Постриг и первый приход

Постригал меня в Псково-Печерском монастыре архиепископ Евсевий, к тому времени он стал священноархимандритом этой обители. По жребию мне предлагалось три имени: Антоний, Мефодий и Корнилий. Я хотел стать Антонием — в честь начальника монашеского жития. Второе имя взяли, так как в этот день отмечалась память священномученика Мефодия Патарского. Третье имя записали, потому что постриг проходил возле мощей Корнилия Псково-Печерского в Успенском соборе, именно с именем этого святого я и вытянул бумажку.

Затем я продолжил иподьяконствовать уже у владыки Сергия (Полеткина), именно он рукоположил меня в иеродиаконы, после чего я служил в Иверском монастыре Самары. Через год меня рукоположили в иеромонахи и назначили служить в село Ореховка, которое располагалось в ста километрах от Самары. Последние 20 километров этого пути надо было преодолевать по грунтовой дороге, сделать это можно было только верхом на лошади. Приход был большой, в советские годы храм архистратига Божия Михаила, куда меня назначили, практически не закрывался.

Церковь не действовала только несколько лет во время войны. И вот местные жители выбрали двух старичков и послали их в Москву хлопотать об открытии сельского храма. Как рассказывают старожилы, старики приехали на Казанский вокзал, сошли с поезда, стоят и плачут, не знают, куда пойти (кроме Ореховки они с роду никуда не ездили). Плачут и молятся архангелу Михаилу. Подошел к ним военный человек и спросил, куда им надо. Они ответили: «Вот, приехали церковь открывать в нашем селе, а куды идти-то и не знаем». Он отвел их в сторонку, потом позвонил куда-то, затем посадил в машину и так они попали к всесоюзному старосте Клинину. Тот стал читать про храм в специальной книге, потом сказал старичкам: «Хорошо». Ходоков отвезли обратно на вокзал, и пока они добирались до Ореховки, церковь уже мыли и готовили к освящению. Пришла правительственная телеграмма: «Открыть храм немедленно». Это было в 1946 году и по милости Божией, с тех пор церковь больше никогда не закрывалась.

Мой приход расстилался на три района. Община была большая: куличи и пасхи мы начинали освящать с Великого четверга. Я очень сроднился со своей паствой и оставил там частичку своего сердца.

Господь дает помощников

Я благодарю Господа Бога за то, что если Он дает мне какое-то Свое благословение, то дает и хороших помощников и единомышленников. Куда бы я ни приезжал, везде сплачивалась дружная команда, которая помогала мне работать во благовестии Христовом. Так было и когда меня назначили строить первый храм в жилом районе возле завода «Металлург» в Самаре. Эти кварталы строились уже после Великой Отечественной войны, и церкви там никогда не было. Верующим приходилось тратить на дорогу больше двух часов, чтобы добраться до храмов в центре города.

Мы попросили администрацию передать нам какое-нибудь пустующее здание, чтобы зарегистрировать общину. Бывший в то время мэром города, Георгий Сергеевич Лиманский, передал нам пустующий детский садик. В 1990-е годы пустовали и разрушались многие дошкольные учреждения. Но некоторые люди хотели сделать в этом помещении совершенно противоположное заведение, и у нас началась с ними перепалка.

Многие влиятельные люди говорили мне: «Не будет там храма! Бери место где-то на задворках». Дело в том, что это здание располагалось на проспекте, в самом центре микрорайона, рядом было множество остановок общественного транспорта. Благодаря Господу Богу мы познакомились с депутатом самарской городской думы Галиной Дмитриевной Вадченко, которая возглавляла земельный комитет города и приняла участие в решении этого вопроса.

После семи месяцев документальных хлопот, это здание передали Русской Православной церкви. Мы сразу открыли там временный храм и стали совершать в нем богослужения. А рядом начали строить церковь в честь Похвалы Пресвятой Богородицы.

Самое счастливое время

По благословению Святейшего Патриарха Алексия II и митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла, который был Председателем отдела внешних церковных связей, я отбыл на служение в Русскую духовную миссию. Там мне довелось временно заменять отца Виктора Мноян, который долгое время служил в Горненском женском монастыре в Иерусалиме и вынужден был отлучиться по делам на некоторое время в Москву.

Это был 2003 год, я служил в Казанском храме обители, которую возглавляет игуменья Георгия (Щукина). Мне довелось застать тех самых монахинь, которые по 40–50, а кто-то и всю жизнь прожили в этом монастыре. Очень много я почерпнул от общения с этими сестрами и застал особое дореволюционное горненское пение, которое осталось у меня в сердце навсегда. Я совершал утреннее и вечернее богослужение, а ночью мы с сестрами ехали молиться ко Гробу Господню.

Служение в Иерусалиме — мое самое счастливое время. Я занимался только молитвой, только богослужением. Ну, а в дальнейшем, по существующему «иерусалимскому синдрому», я старался каждый год с паломниками побывать на Святой земле.

Волгодонская кафедра

Приехал я в Волгодонскую епархию как в чистое поле: собора кафедрального нет, архиерейского дома нет, епархиального управления нет. Приходилось много трудиться для строительства собора. Сегодня он полностью готов к освящению, которое совершит Святейший Патриарх. Также было построено епархиальное управление, детский центр, архиерейское подворье. И если принял я всего 70 храмов в епархии, то когда уезжал, их было уже 149. Волгодонская кафедра большая, включает в себя 24 района. Я старался, чтобы в каждом благочинии за год был построен храм.

Поэтому, конечно, уезжать было трудно, я сроднился с Доном и с казачим народом.

В Архангельск ехал, как домой

В Архангельск я отправился на машине. Когда начались северные леса, мне сразу вспомнилась родина, а когда заехали на мост, и в полной красе предстала Северная Двина, я сказал: «Как нашу Волгу напоминает!» Поэтому я ехал как домой, и не ошибся. Прекрасные, отзывчивые и добрые люди встретили меня. Все мне стали помогать, и я думаю, что в союзе мира и любви будут строиться дальнейшие наши взаимоотношения.

Здесь моя приоритетная задача — это, конечно, визитная карточка нашего Русского Севера — Михаило-Архангельский кафедральный собор. Надо закончить благоустройство главного храма Поморья, который уже построен и стоит в полной славе. Дух захватывает от его красоты. Мы постараемся, чтобы и внутреннее его убранство не уступало внешнему облику, и надеемся, что в 2020 году на Север прибудет Патриарх Кирилл и освятит собор.

Вторая важная задача — Сийский монастырь и строительство подворья обители в Санкт-Петербурге. Также надо открывать храмы, заканчивать ремонт школ. Мы будем молиться Господу, чтобы Он помог нам в этих благих делах.

Елизавета Попова