Архангельская епархия

Поступь времени неумолима — в стремительном потоке лет уходят поколения людей, до неузнаваемости меняется облик городов и деревень, исчезает культурное наследие эпох. Однако история знает и примеры возвращения забытых идеалов, воссоздания поруганных памятников и возрождения ушедших святынь.

На разломе земной коры

Александро-Ошевенский монастырь на Каргополье во времена своего расцвета был духовным центром Северной Руси. Его значение для этих мест сопоставимо с тем, какое имела Троице-Сергиева лавра для всего русского мира.

О возрождении обители после трагических перипетий ее истории рассказала Елена Кутукова — заместитель председателя Попечительского совета при Ошевенском монастыре:

— Это древнейший монастырь Севера России, основанный преподобным Александром Ошевенским. Из обители вышли святые Пахомий Кенский, Антоний Сийский, Макарий Желтоводский. Монастырь был духовной «кузницей кадров». Сейчас он незаслуженно забыт, хотя там почивают мощи ее святого основателя.

Место, где находятся мощи, стало приблизительно известно после георадарных исследований, проведенных при помощи фонда сохранения исторического наследия «Император».

Александро-Ошевенский монастырь находится на уникальной территории — на разломе земной коры. До XIV века там было языческое капище, и языческие традиции очень сильны в этих местах до сих пор. Монастырь возник в 1460 году, когда на эту землю пришел преподобный Александр. А сам Ошевенск возник еще раньше — когда туда пришел отец подвижника. Это один из редких случаев, когда сын пришел на новое место вслед за отцом.

Много легенд связано с историей появления преподобного Александра в этой округе. Например, камни-следовики. Молитва святого была настолько сильна, что стопа его уходила в камень. И эти следы остались. В Италии есть то же самое. Там, на месте разлома земной коры и гор, когда распяли Иисуса Христа, разошлись горы. В Италии туристам-паломникам показывают «след руки», который образовался, когда неверующий турок проходил в проем скалы и сказал, что этого не может быть, его рука тут же ушла в камень, и там остался отпечаток. Так что такие следы встречаются не только на Севере.

Есть еще одна интересная легенда. Ошевенская волость — это куст из восьми деревень — которые некогда объединил Ошевенск (до революции их было пятнадцать). Когда преподобный искал место для основания монастыря, крестьяне боялись, что обитель отберет у них земли, и они прогнали святого. Преподобный Александр просил воды, ему не дали напиться. Тогда он в гневе стукнул посохом о землю и сказал: «Вы черствые люди, так жить вам у воды без воды». До сих пор река уходит под землю до села, а выходит сразу за селом.

Коммунисты нашли простое объяснение этому — карстовые породы. Пытались раскопать эту реку, очень долго рыли, но ничего не смогли сделать. Так село и стоит «у воды без воды».

Основывай там монастырь…

Существует история о выборе преподобным Александром места под монастырь. В ту же ночь, когда река ушла под землю, преподобный Александр увидел сон. Некий голос сказал ему: «Не шуми и не гневи никого, не ропщи, у тебя есть две иконы». Известно, что настоятель Кирилло-Белозерского монастыря, прощаясь с преподобным, дал в напутствие ему две иконы — Пресвятой Богородицы Одигитрии и Николая Чудотворца. Голос указал на конкретное место: «Основывай там монастырь, молись и спасешься».

Так преподобный обосновался в этих краях. Фактически это было началом монастыря. Потом построили Успенский и Никольский храмы, ограду монастырскую. Облик деревянного монастыря, совершенно изумительный, сохранился на иконах. На некоторых изображениях также сохранился вид каменных построек обители.

После опустошительного пожара 1706 года деревянных построек больше не сооружали, и монастырь постепенно приобрел облик, сохранившийся до наших дней. Это белокаменный Успенский храм с колокольней, братский корпус, Никольский надвратный храм и монастырская ограда — четыре памятника федерального значения.

Сейчас обитель пребывает в разрушенном состоянии. В прошлом году в Каргополе была конференция. Ведущие реставраторы, в частности Михаил Исаевич Мильчик, пришли к выводу, что нет смысла восстанавливать Успенский храм. Надо его законсервировать, оставить все как есть, чтобы показать сохранившиеся элементы архитектуры. Рядом следует строить новую церковь.

А где же сказка?

Мои родители — одесситы, многие родственники и по папе, и по маме были сосланы в Северный край, и практически все они здесь расстреляны. Наверное, поэтому меня тянет сюда. Впервые я приехала в Ошевенск более десяти лет назад.

Крестная моих сыновей — дочь известного исследователя Арктики и Антарктики Владимира Чукова. В один из вечеров, когда мы отдыхали на его даче, Владимир Семенович сказал:

— А вы не были в Каргополе?

Я удивилась:

— А что такое Каргополь, это вообще где?

— Да вы что! Я там в молодости на лыжах изъездил все и в Ошевенске был…

Зимой мы поехали посмотреть Каргополь, попали на масленицу: все красиво, разгуляй, сказка. Познакомились с местным директором туристического агентства, он пригласил:

— Приезжайте летом, здесь будет еще лучше!

Приехали летом, посмотрели. Я спросила:

— А где сказка-то?! Ну да, город, ну река Онега… А где же сказка?

Директор турагентства ответил:

— Я покажу вам сказку…

И отвез нас в Ошевенск…

Когда расступается лес — абсолютно прямая дорога, видишь колокольню, подъезжаешь к монастырю, и в звенящей тишине удивительное ощущение как бы мгновения до колокольного звона. Знаете, бывает, ожидаешь его услышать, вот-вот будет звон. И вот это ощущение мгновения до звона меня долго не отпускало…

Посмотрели старинное поселение Ошевенск, шесть веков истории, там даже придумывать ничего не надо, там каждый дом — легенда, буквально все обросло легендами. Зашли на территорию монастыря, совершенно пустынную, поднялись на колокольню… это был 2003 год.

В 2008 году обитель начала действовать, туда пришел отец Киприан (Чухлеб). До этого Ошевенск окормлял священник Виктор Пантин.

Я приехала к отцу Виктору в Каргополь и сказала:

— Батюшка, благословите отлить колокол. Я могу себе это позволить.

Он сказал с северным акцентом:

— Колокол-то хорошо, но куда мы его повесим?.

Я знаю историю одного человека, который остался на Соловках резать кресты. Когда он один крест поставил, настоятель Соловецкой обители сказал: «А ты знаешь, сколько крестов было на Соловках?» И он решил, что остается. Я так же поняла, что я отсюда не уеду.

Со временем мы стали «обрастать» людьми, родилось сообщество попечителей монастыря. Появился Федор Иванович Сысоев из Питера. Интересно, что все «глобальные» знакомства свершались в день памяти преподобного. Приезжаешь в Ошевенск, праздник, крестный ход, потом чаепитие, общий стол. И одна общая проблема – как помочь монастырю. У людей разные мнения…

Однажды Федор Иванович сказал:

— Лена, я тоже хочу услышать тот звон. Ищите колокола, я оплачу.

Мы отлили семь колоколов в Тутаеве, привезли их, сделали временную звонницу.

Затем начали восстанавливать пробоины в колокольне, белый камень восстановили, своды. Наконец, подняли туда временную звонницу. В 2009 году начали заниматься иконостасом Никольского храма.

Вдохновляющие совпадения

Знаете, когда начинаешь чувствовать божественное присутствие в своей жизни, приходит понимание, что все не от тебя зависит, а от Господа — как Он управит, так оно и будет…

Когда начали делать иконостас, отец Киприан мне сказал:

— Ну ты помолись, закажи какие-нибудь иконы…

Я приехала в Софрино, подумала:

— Я и молиться-то толком не умею.

Помолилась про себя, думаю, надо какие-нибудь иконы выбрать. Подошла и выбрала образ Благодатное Небо и соответствующую икону Спасителя в бежевом цвете. Решили, что иконы именно в такой гамме делать будем. А третью икону — храмовую святителя Николая — мне принесли в голубом цвете. Я позвонила батюшке:

— Что делать будем?

— Монастырь-то Успенский, значит, все остальные будут в голубом.

Наконец, самое интересное. Повсюду искали образ преподобного Александра, и я нашла его в запасниках Каргопольского музея. Икону пересняли, и, когда реставраторы дизайнеры на компьютере стали раскрывать этот образ, выполненный в коричневых тонах, под старой краской оказался ярко-синий цвет. А у нас именно такой иконостас.

Много совпадений, с одной стороны странных, а с другой – вдохновляющих. Нам стали помогать люди из Москвы, Петербурга, Архангельска, Плесецка. Отец Антоний (Ласточкин) очень сильно нас поддерживает. С тех времен, когда он еще был военным, мы с ним много общались. И теперь мы постоянно на связи, он много советует, всегда старается приезжать на праздники.

Случайностей в жизни не бывает. В 2013 году я познакомилась с митрополитом Даниилом, изумительная встреча была. Затем владыка благословил создать попечительский совет. Он его и возглавил, а я стала заместителем. Сейчас в совете 26 человек. Ныне я заместитель председателя Попечительского совета фонда сохранения культурного наследия Каргополья «Наследие Севера».

Мы задумали восстановить в Ошевенске небольшой уголок села, чтобы для туристов и паломников там было несколько жилых домов. В монастыре все же должна быть своя жизнь. В обители всегда есть пять-десять трудников. Они совершенно разные: это и студенты философского факультета МГУ, это и «трудные люди», только что освободившиеся из мест лишения свободы.

О будущем Севера

Полагаю, что необходимо правильно оценивать важность культурной составляющей в развитии региона. Нужно заботиться о культуре, вводить в образование аспекты культурной политики, создать список памятных мест по Архангельской области, включить посещение таких мест в образовательные программы.

Тогда вырастет новое поколение. Это будет через 15-20 лет, но эти люди здесь останутся. Нужно показать привлекательность жизни в Поморье, человеку должно быть комфортно жить здесь.

При этом главное — то, что несут в себе люди. Возьмем Ошевенск. Есть очень интересные жители, например, Антонина Прохорова, у нее двое маленьких детей, муж. Она занимается приемом туристов, паломников и передает им мастерство: женщина знает, как танцевать кадриль, готовить тетерки (тетеры — день весеннего равноденствия). Она знает, как печь жаворонков, знает народные приметы, умеет сказки рассказывать детям. К ней льнут дети и едут люди.

Мы организовали в Ошевенске два детских лагеря. С утра ребята 8-12 лет шли на службу в монастырь, занимались хозяйством, убирали на кухне, складывали камни вокруг храма, пололи грядки, ходили на речку, к поклонным камням, на роднички преподобного Александра. Но самое главное — общались с местными жителями. Там есть бабушка Женя, которая приходила вечером и рассказывали ребятам сказки с характерным северным цоканием. Вот эта русская речь, это прекрасно! Ребята посещали старинные дома, курные избы, могли ощутить, как люди жили раньше. Детям очень понравилось, в этом году многие уже спрашивали, будет ли лагерь снова.

Надо сделать каждый кусочек Архангельской области привлекательным, найти это привлекательное, в первую очередь, чтобы люди сами поняли: «Ух ты! Где мы живем-то! Зачем нам эта Москва, зачем нам этот Питер с их пробками, с их суетой, здесь же гораздо лучше жить».

В первую очередь надо думать, как вырастить свои кадры и как привлечь сюда квалифицированных специалистов. Задача сложная, ибо есть конкуренция. Чтобы привлечь профессионалов, им нужно больше платить, обеспечить высокий уровень жизни. К этому надо подходить системно. В первую очередь следует сохранять культуру русских деревень, показывая, что в провинции жить хорошо.

Вдохновляет пример Кенозерского национального парка, которому скоро исполнится 25 лет. Все начиналось с полнейшей разрухи в деревне Вершинино. А сейчас, в этом году, там родилось 13 детей.

Свой «маленький Ошевенск»

Если каждый возьмет какой-то кусочек, свой «маленький Ошевенск», и будет его восстанавливать, то и монастырь возродится, и люди в здешние места поедут. Если мы будем этим заниматься, то обитель заживет и без огромных федеральных денег. Я в это верю! Потому что есть люди, которым все это надо. У них нет больших денег, связей, зато есть руки и голова.

Местные люди — северные, вольные, закрытые — никогда не делают так, как им говорят. Отец Феодосий (Курицын) некогда служил в пустом монастырском храме, а община молилась мирским чином. Сейчас они тоже десять раз подумают, идти в монастырь на службу или не идти, потому что они считают, что их — Богоявленский храм, туда они ходят, служат мирским чином, читают акафисты.

Акафисты — целый обряд, я однажды попала на такое богослужение. Стоит тетушка, произносит слова акафиста, каждому зашедшему предлагается сделать то же самое. Зашел — читай, по очереди читают все. Тем временем батюшка служит в монастыре. Лишь некоторые ходят в монастырь через речку — остальные мирским чином молятся. Для жителей Ошевенска очень важны ИХ часовни, ИХ традиции.

Наверное, надо уважать культурные традиции. Отца Феодосия не приняли, потому что он «по-своему» служил, по Уставу. Отец Виктор тоже, наверное, служил по-своему, но местные бабушки говорили: «Вот он служит-то правильно, он послушал, как это делать, мы его научили». И это не только Ошевенск, весь Север такой. Здесь сложно найти компромисс. Без Православия Россия и Север не возродятся.

Стратегия культурного развития должна иметь целью созидание нового поколения. Того, кто вырос, уже не исправишь. В советское время были люди, которые восстанавливали целину, которые верили в идеалы. Я уверена, что в глубине души каждый из нас верующий.

Кто как приходит к Богу, к миру внутри себя; все абсолютно по-разному. Все зависит от воспитания, от семьи. Известный народный мастер каргопольской игрушки Валентин Шевелев однажды мне сказал очень правильную вещь:

— Если родители лепят игрушку вечерами, дети тоже будут лепить игрушку, а если родители пьют, сами понимаете…

Ребенок копирует жизнь, и наше угрюмство российское оттого, что наши родители в этом выросли.

Россия спасется Севером

На Гайдаровском форуме в этом году из уст председателя правительства прозвучала мысль, что России необходима консолидация. Я не против консолидации, но считаю, что более уместно русское понятие соборности. Это когда о ближнем думаешь, объединяешься с другими во имя чего-то, если есть идея, вокруг которой концентрируется жизнь.

Когда монастырь начали восстанавливать, к нам из небытия стали возвращаться иконы, в том числе преподобного Александра Ошевенского. Звонит мне знакомый: «Лена, есть иконы, обрелись они в подвале дома рядом с Ошевенском, девять образов храмовых, целый ряд иконостаса, местные святые там, и Кирилл Челмогорский, и другие угодники Божьи». И присылает мне фотографии этих икон. Я тут же пересылаю снимки доктору искусствоведения Татьяне Кольцовой. Она мне пишет: «Да, есть смысл их оставлять, боритесь за них. Они кисти местного художника середины XIX века, они уникальны».

Их хотели продать в частную коллекцию за полмиллиона рублей. Но мы набрали денег и договорились купить их за 300 тысяч. Бросили клич, я вывесила на сайте объявление, разослала всем знакомым sms-ки, обзвонила, кого смогла. Цепочка людского радио заработала. Мы набрали необходимую сумму, и даже после этого люди продолжали звонить, спрашивали, есть ли еще какое-нибудь дело общее. Вот вам соборность, вот вам неотзывчивые, угрюмые люди! Ко мне обращались люди совершенно разные: некоторые давали по 50 рублей, бизнесмены по 30 тысяч жертвовали, студенты по тысяче рублей готовы были дать. Сейчас выкупленные иконы находятся в алтаре Никольского надвратного храма в Ошевенском монастыре.

Георадар на нас свалился как снежный ком на голову. Позвонил секретарь попечительского совета фонда сохранения исторического наследия «Император» Владимир Станулевич и предложил провести исследования на территории монастыря. Теперь мы можем предположить, где находятся мощи преподобного Александра, преподобного Кирилла.

Дальше надо писать Патриарху прошение и с его благословения являть для поклонения святые мощи. Хотя местные жители считают, что нельзя тревожить усопших, надо молиться, и Господь Сам откроет.

Первична духовная жизнь, а не восстановление объектов материальной культуры. В обители должна быть молитва. Если не будет духовной жизни, то в чем смысл возрождения? Может быть, пока лучше жить в обшарпанных келиях, но горячо молиться? Тогда и люди будут приезжать. Сейчас все смотрят на эту разруху, но я уверена, что восстанавливать духовную жизнь с этого и нужно, а не с блеска куполов. Господь управит, и молитвами преподобного Александра все получится.

Многие московские коллеги говорят: «Что ты забыла на своем Севере? Это ж абсолютнейшая безнадега…» Мне трудно объяснить, что я здесь забыла, нужно просто сюда приехать, чтобы это понять. Ни один человек, который решился приехать, не пожалел об этом.

У всех бывает время, когда руки опускаются, «безнадега». В этот момент обязательно появляется человек, падает с неба, который говорит: «Да ты что! Это так нужно, ты такой молодец, давай я тебе помогу, поддержу тебя». И тогда думаешь: «Да, наверное, если звезды зажигают, это кому-нибудь нужно. Главное верить, что все получится!» Я убеждена, что Россия спасется Севером.

Подготовил Марк Полосков