Архангельская епархия

Ирина Кузнецова, технолог социально-культурной деятельности, почти  15 лет занимается проблемами взрослых детей алкоголиков и детей из деструктивных семей, вопросами зависимости и созависимости. На занятия, которые проводятся в Успенском храме Архангельска, приходят не только родители, но и воспитатели, педагоги, психологи. На некоторые наиболее общие вопросы Ирина Кузнецова дала ответ в своей статье.

В наше время существует миф о том, что причина наркомании подростков в  их безделье и отсутствии увлечений. Потому, если создать больше спортивных, творческих легкодоступных секций, проблема будет решена. Но мы также знаем, что наркоманами становятся и чемпионы мира по фигурному катанию, и чемпионы России по боксу, и люди творческих профессий, и музыканты, и актеры, то есть люди, по-настоящему увлеченные своей деятельностью и достигшие высоких результатов. Причина наркомании и алкоголизма не в безделье. Зависимость — результат внутрисемейных созависимых отношений.

Убеждена, что кризис семьи напрямую связан с проблемами личности ВДА (взрослые дети алкоголиков, дети из деструктивных и дисфункциональных семей). Взрослые люди, выросшие в деструктивных (дисфункциональных, созависимых) семьях, обладают характерными мировоззренческими особенностями, образом мыслей, поведения, адаптируемости к жизни. Им особенно трудно создавать и поддерживать любые (супружеские, родительские, рабочие, деловые) отношения. Такие люди направлены на разрушение и саморазрушение.

Далее я отвечу на некоторые из наиболее часто задаваемых вопросов.

• Как понять, где грань между свободой и вседозволенностью?

Я бы, наверное, в качестве грани взяла способность к послушанию. Понятие свободы – сложнейший философский вопрос: человек в этом мире не свободен, хотя и создан по образу и подобию Божиему. Вседозволенность – дорога к смерти: наркотикам, алкоголю, множеству других зависимостей. Остановить ребенка на пути к наркотикам может послушание, которое зависит только от самих родителей и эмоционального климата в вашей семье. На тему послушания замечательно рассуждает детский психолог Ирина Яковлевна Медведева. Если послушания у ребенка нет, его родители задаются вопросами: «Почему он меня не слушается? Что я делаю не так? Что во мне не так?». Например, очень часто ребенок не реагирует на замечания взрослых. Оказывается, что в доме у таких детей, помимо всего прочего, почти всегда включен телевизор, поэтому ребенок вынужден защищаться от льющейся потоком информации. Ребенок научается «не слушать и не слышать» человеческую речь.

Следующий пример: если ребенок с младенчества добивался своего от матери плачем и криком, то в подростковом возрасте он не будет знать, что такое послушание. Ему ясно, что истерикой от взрослого можно получить все, надо только хорошенько «достать» его. Такой ребенок научился подчинять родителей своей воле, и он не в состоянии быть послушным сам.

Также ребенок не будет знать границы, различия между «можно» и «нельзя», если родители не передают ему ответственности: складывать свои игрушки, самостоятельно одеваться, убирать со стола, мыть посуду, делать уроки.

• Как родителям почувствовать, что они не «душат» ребенка своим контролем, вниманием, любовью?

Если контроль только в рамках родительских обязанностей, а все остальное  – любовь, этот вопрос просто не может возникнуть. Задушить любовью невозможно. Удушающий контроль – это способ или форма, в которой проявляется стыд, усвоенный, впитанный человеком, выросшим в дисфункциональной семье. Контроль, очень часто, – это тот самый стыд, который проецируется на своего ребенка: не так одет, не так себя ведет, не так ест и т.д. Может ли такой родитель признать свои истинные чувства? Такому родителю вообще трудно определить, что он чувствует, его чувства искажены. В подобных случаях реакцией ребенка будет протест, несогласие, гнев явный или внутренний (внутренний опаснее).

Например, мама приходит в школу за своим первоклассником и слышит от классного руководителя: «Ваш сын сегодня подговаривал мальчиков пойти в магазин и украсть жвачку. Пожалуйста, проведите беседу с ребенком». Мать проваливается в стыд, но стыда не чувствует, а чувствует гнев, ярость. В состоянии гнева беседовать с сыном она не сможет, но станет оскорблять, стыдить, унижать его. Вывод сына: все свои мысли, планы, намерения необходимо скрывать более тщательно. Таким образом, мать сама вынуждает сына лгать.

Или, к примеру, бабушке надо доставить полуторагодовалого внука в соседний дом. Ребенок не желает одеваться, тогда бабушка говорит, что они пойдут на прогулку. Внук согласился, оделся, но прогулки не увидел. Будет ли он доверять, когда вырастет?

• Как отпустить ребенка от себя? В какой момент это нужно сделать?

Мать, выросшая в деструктивной семье, не в состоянии отпустить своего ребенка не как личность, а как объект, к которому она прикреплена, за который она держится, объект, который характеризует ее, который придает ей значимости. У консультантов есть выражение «мать наркомана кормится своим ребенком». Получается, для воспитания в ребенке самоуважения и чувства собственного достоинства родителю нужно иметь эти качества самому, чтобы было, чем делиться.

• Многие родители, прислушивающиеся к ребенку, боятся навязать ему свою волю в выборе жизненного пути, профессии, но в то же время боятся отпустить от себя в другой город. Как в этой ситуации себя вести: разговаривать об этом с ребенком или нет? Делиться своими переживаниями? Как помочь сделать его собственный выбор, не навязав свою волю?

«Делиться переживаниями», по моим наблюдениям, — это объяснять ребенку, что он виноват в моих чувствах беспокойства, тревоги, тоски.  Добавлю, что делиться переживаниями — это контакт на равных. Родитель не может быть на равных с сыном или дочерью, это повышает уровень тревожности у ребенка. Разумнее взять бумагу, карандаш и посчитать, сколько стоит проживание и обучение в другом городе, и выяснить, кто это будет обеспечивать. То есть перевести эти «переживания, страдания» на другие, житейские рельсы. Задать себе вопрос, почему мой ребенок любой ценой хочет уехать из дома и каковы реальные причины и цели ухода?