Архангельская епархия

Память – 24 ноября/7 декабря

в Соборе Вологодских святых – 3-я неделя по Пятидесятнице

Как звали преподобного Симона в миру, неизвестно. Родился он в Сольвычегодске. Отца его звали Никитой Тентюковым. Подобно преподобному Христофору Сольвычегодскому, Симон еще в юные годы «избрал благую часть» (Лк. 10, 42), решив стать монахом. Покинув родительский дом, он пришел в монастырь, основанный преподобным Корнилием Комельским. Монастырь этот находился «в 48 верстах к югу от г. Вологды и в 5 верстах от уездного города Грязовца» (32, 79). Он отличался строгим уставом, который «замечателен как показатель монашеского жития XV века, назидательные его правила послужили для утверждения многих святых обителей» (43, 171). Приведем некоторые выдержки из этого устава:

«…Строго запрещается иметь в монастыре или вне его, у своих сродников, какое-либо стяжание. Никто да не берет в церкви или в трапезе, или в монастыре или вне его какую-либо вещь, малую или великую, для себя или службы монастырской, без благословения настоятеля или келаря, а если что найдет, пусть возвестит, если же утаит, равно что украл…» (43, 180 – 181).

«Каждый брат да имеет две одежды, одну ветхую с заплатами, другую крепкую … казначей раздает, по нужде, обувь и одежду каждому, испытывая, нет ли у кого трех…». «Никто из братии да не просит у кого-либо из иноков, или мирян, или сродников, денег или одежды, или чего другого себе, потому что так поступают от того только, что не хотят подчинить себя общему закону монастырскому или смириться пред казначеем».

«Пища и питие должны быть по уставу просты и смиренны. Никто без разрешения настоятеля не должен есть особенно и тайно у себя в келии или вне монастыря … строго запрещают тайноядение общежительные правила, так как всякое зло от сего происходит».

«Если кому есть дело до брата, пусть скажет ему слово у оконца келии и возвратится к себе, беседы же должны быть таковы, чтобы служить ко спасению и исправлению душ. Если кто из внешних придет к брату, не следует принимать его в келию или беседовать с ним без благословения настоятеля» (43, 176 – 179).

«Когда позовут на какое-либо монастырское дело, внутри или вне обители, все должны немедленно собраться, кроме немощных. Сошедшись же, работать без ссоры, прекословия или ропота, ибо все немощи человеку прощает Бог, но ропщущего не терпит и наказует, говорит святой Ефрем Сирин. Во время работы каждый да остерегается суесловия, бесполезных вопросов и переговоров, ибо от этого проистекает всякое зло. Но наипаче да будет беседа из Божественного Писания для пользы душевной. И должно трудиться более с молчанием и молитвою, дабы и тело тем благословилось и душа освятилась.

Настоятель да определяет каждому свое дело. И посланный не должен отказываться ни от какого послушания. Но со страхом Божиим исполнять оное, для общей пользы». «Нарушителя устава, как гнилой член, изгоняйте из монастыря, чтобы прочие страх имели … «горе … человеку, чрез которого соблазн приходит», говорит Священное Писание (Мф. 18, 7)» (43, 182 – 184).

В соответствии с этим строгим уставом и сформировался образ жизни преподобного Симона. Поэтому «он скоро приобрел навык к иноческой жизни и в течение многих лет, до самой кончины преподобного Корнилия (до 1537 г.), неисходно подвизался в обители, сделавшись примером для многих из братии и от всех заслужив себе уважение» (12, 487 – 488).

Задолго до кончины преподобного Корнилия преподобный Симон случайно познакомился с иноком из соседнего Павло-Обнорского монастыря Лонгином «и стал питать к нему братскую любовь, так как оба они стремились к одной цели, и … во взаимных беседах часто выражали друг другу желание жизни пустынной, отшельнической. Оба находили уединенную жизнь более для себя полезной и спасительной». Преподобный Лонгин был уже готов отправиться на поиски пустынной местности для уединенного жительства, но святой Симон не решался покинуть места своего иноческого пострижения до тех пор, пока был жив его старец, святой Корнилий. Лишь после его кончины «Симон, подобно многим другим своим сподвижникам», покинул Комельский монастырь и вместе с преподобным Лонгином отправился на поиски места, где можно было бы проводить отшельническую жизнь.

На некоторое время подвижники остановились в сольвычегодском Борисоглебском монастыре, где среди братии оказалось много родных и знакомых преподобного Симона. Затем, покинув эту обитель, они пришли на место при устье речки Коряжемки. Там святой Лонгин решил остаться.

Преподобный Симон помог своему старшему другу построить келью и часовню и некоторое время прожил вместе с ним. После этого он ушел еще дальше в леса, за шестьдесят верст от Коряжмы. Там, «на высоком и крутом берегу Вычегды, при устье речки Сойги, в дикой тогда пустыне, под сенью вековых деревьев, он поставил себе малую келию и стал подвизаться в совершенном уединении и безмолвии». По прошествии некоторого времени уединение преподобного Симона было нарушено. К пустыннику постепенно начала собираться братия. В связи с этим он «вынужден был переменить первоначальное свое намерение относительно уединенной жизни и, построивши храм, принял начальство над образовывавшейся обителью». Так был основан Спасо-Преображенский Сойгинский монастырь (12, 488 – 489).

Своих учеников преподобный Симон наставлял прежде всего примером собственной строгой иноческой жизни. «Он только в том и поставлял честь своего игуменства, чтобы трудиться и молиться всех более» (12, 490). В 1562 году, в глубокой старости, он завершил свою земную жизнь. В основанной им обители преподобный Симон прожил двадцать лет.

Мощи его почивали под спудом в монастырском храме в честь святой великомученицы Екатерины до самого закрытия этой обители в 1792 году.