Протоиерей Александр Абрамов: Сегодня не поставлены важнейшие вопросы о революции 1917 года
Российское общество находится в фазе, где существенные вопросы осмысления революции 1917 года даже не поставлены. Так считает протоиерей Александр Абрамов, настоятель храма прп. Сергия Радонежского в Крапивниках (Москва).
На открытии Рождественских чтений в Архангельске 8 декабря священник прочел доклад «1917-2017: чему мы научились?». Предлагаем вашему вниманию расшифровку выступления столичного гостя с незначительными сокращениями.
«Мне предстоит непростая задача сказать несколько слов о том, чему мы смогли научиться на протяжении столетия, отделяющего нас от революции 1917 года.
Я хотел бы начать с цитаты, автора которой назову позже. Это было сказано по поводу юбилея октябрьских событий 1917 года.
"Юбилей — это момент гордости. Гордости свершенным. Тяжелейшие испытания выпали на нашу долю. И мы выдержали их с честью. Не просто выдержали. Вырвали страну из разрухи и отсталости, сделали ее могучей державой, преобразили жизнь, неузнаваемо изменили духовный мир человека. В жесточайших схватках, какие только видел XX век, отстояли право на собственный образ жизни, защитили свое будущее. Мы с полным основанием гордимся и тем, что наша революция, труд и борьба продолжают оказывать глубочайшее воздействие на все стороны мирового развития — политику и экономику, социальную сферу и сознание современников". Автор этого высказывания — Михаил Сергеевич Горбачев.
Неузнаваемая перемена духовного облика человека — это то, что стало одним из существенных и важнейших итогов революционных событий. И это то, с чем мы имеем дело каждодневно, священнослужители на своих местах, педагоги — на своих.
Я хотел бы привлечь внимание к статистическим моментам. Статистика похожа всегда на шельмовские фокусы, когда из мешка вытаскиваются подходящие цифры. Но я бы хотел сказать даже не о цифрах, а об их соотношении.
Два крупнейших центра опроса общественного мнения, ВЦИОМ и Левада-центр, задали вопрос довольно большому числу респондентов: "Если бы революция происходила сейчас, что бы вы сделали?" Около четверти сказали, что поддержали бы большевиков, очень малый процент, около 8%, сказали, что боролись бы против большевиков. И очень многие сказали, что постарались бы пережить эти события, не вмешиваясь в них. Но и это не самый большой процент из числа тех, кто что-то сказал. Наивысший процент собрал ответ "затрудняюсь ответить". И это существеннейший, важнейший урок происходящего: постоянное увеличение круга людей, особенно молодых, для которых безразличны эти события, они для них неинтересны, они не входят в круг того, что определяет их жизнь. Они, молодые люди, вообще говоря, не идеалистичны. Ну, революция, ну, Ленин, ну, Сталин, ну и что!? Это никак не связано с моим каждодневным бытием. И это не могло бы быть так на дореволюционном этапе.
Бунин писал: "О, если бы люди знали, какую великую Россию мы потеряли, какое счастье, какой мир, какое блаженство". Ясно, что Бунину было, что терять, а вот рабочему Путиловского завода бунинские представления не говорили ничего, он, напротив, все приобрел после революции. Она и есть один из очень важных итогов такого разделения.
Когда речь идет о событиях революции, мы имеем либо безучастие, либо крайнюю болезненность. Любое заявление, связанное с революцией, делает человека участником того или иного лагеря.
Я хотел бы напомнить о замечательном сборнике, который был опубликован в 1918 году, он назывался "Из глубины". В этом сборнике есть статья репрессированного впоследствии, составившего славу мировой юриспруденции, ученого-цивилиста, специалиста по гражданскому праву Иосифа Покровского "Перуново заклятье". В этой статье напоминается легенда, существовавшая в Великом Новгороде. Новгородцы, приняв христианство, сбросили статую Перуна в Волхов, и Перун, падая, бросил на мост через реку дубину. Новгородцы приняли эту дубину. Перун им сказал: "Это вам от меня на память". Дубина, драка, конфликт сопровождают любые дискуссии относительно революции по наше время. Это перуново заклятье, эта неспособность попробовать обсудить событие революции, в конце концов, прошедшее, продолжает оказывать очень серьезное негативное воздействие на общество. Как если бы гражданская война не завершилась, как если бы она продолжала идти и сейчас.
Мы находимся в такой фазе, где не только не изучены, но даже не поставлены некоторые из существеннейших вопросов. Существует известное и, по-моему, совершенно неправильное утверждение о том, что история не знает сослагательного наклонения. Хотелось бы спросить, а что такое вообще это сослагательное наклонение? История, наверное, его не знает, но мы в состоянии, наверное, думать о своей стране, как люди, любящие эту страну, мы должны поставить несколько ясных и очень четких вопросов.
То, что мы признаем за высочайшие достижения советской государственности, явилось ли итогом революционных событий или могло быть достигнуто эволюционным путем в рамках форм государственности, которые у нас сложились в дореволюционное время?
Второй вопрос в том, какова позиция Церкви. Мы можем отнестись к ситуации революционной технократически: индустриализация совершилась неважно, какой ценой, коллективизация совершилась неважно, какой ценой. Известна фраза, приписываемая Черчиллю, относительно того, что принял Сталин страну с сохой, а оставил с ядерным оружием.
Мы можем посмотреть на эту ситуацию, как посмотрели бы на нее социологи. Катастрофическое падение населения вследствие Великой Отечественной войны, основное бремя которой взяла на себя наша страна. Но мне кажется очень существенным абсолютная, предельная точность духовной оценки, которую может дать только Церковь во всей своей полноте. Казалось бы, что эти оценки давным-давно даны. Действительно, мы покланяемся новомученикам, но вокруг этого существуют какие-то опасения, какие-то недоговоренности и страхи. Ну, например, если мы почитаем государя Николая II, то ни в коем случае нельзя сказать, что он, например, не был сильным государем. А причем здесь оценка его государственной деятельности и оценка его святости? И наоборот, если он был сильным государем, причем здесь его святость? Все время ходьба вокруг и около.
В 1960—70-е годы среди очень хороших русских священников, например, назову имя замечательного пастыря периода пленения Церкви отца Димитрия Дудко, вызревала идея о возможности канонизации Сталина. Это исходило от человека, который сам сидел в лагере, прошел фронт, для которого новомученики были людьми не со страниц учебников, а его друзьями и знакомыми. Мы стоим перед серьезным вопросом, настроена ли Церковь дать ответ, кого она избирает за эталон нравственный ориентир в революционных событиях. Один английский автор в 1920 году посетил Советскую Россию и написал брошюру "Что я видел в России". Он не православный и, вообще говоря, очень поверхностный человек. Он призвал Русскую Церковь вступить в альянс с большевиками с тем, чтобы упразднить вековую отсталость России и утвердить Царство Христово, потому что большевики настроены на то же самое. И это ведь несомненная ложь, и мы знаем, к этой риторике упоминавшийся мною Михаил Сергеевич Горбачев прибегал в последние годы своего правления, говоря о том, что Христос первый социалист. Это на самом деле никакой не политический вопрос. Он вообще не имеет никакого отношения к политике. Это вопрос нравственный и христианский. Какое согласие у Христа с велиаром? И не раз и не два священноначалию нашей Церкви по совершенно не ясным для меня причинам на абсолютно пустом месте приходится людям говорить, что канонизация новомучеников исключает саму возможность разговора о согласии с теми, кто этих новомучеников преследовал. Странно то, что люди, поклоняющиеся, например святым Царственным Страстотерпцам, Новомученикам и Исповедникам Российским, могут себе представить какие-либо формы поклонения тем, кто их гнал. Здесь еще один, и очень существенный урок, который многие христианские общины оказались не в состоянии выполнить. Успехи Советского государства, несомненные успехи, технологические, социальные, — эти успехи воспринимаются как успехи нравственные, и государство ставится на место Христа. Я хочу вернуться к статистическим выкладкам, с которых начинал разговор.
Ясно, что распад СССР — вещь, напрямую связанная с самой революцией и с тем, как она происходила. Был задан точный вопрос. Что вы более всего воспринимаете как утрату в итоге распада Советского Союза? Подавляющее большинство людей сказали, что утрачена единая экономическая система. Сомневаюсь, что кто-то думал непосредственно об экономической системе. А дальнейшие ответы выглядят значительно более искренними. Мы везде могли себя чувствовать как дома. И второй по частотности ответ: чувство уверенности в завтрашнем дне. Христианская Россия, Россия, развивающаяся эволюционно, могла или не могла дать чувство уверенности в завтрашнем дне, развиваясь так, как она развивалась? Могли бы жители Российской империи, граждане ее, чувствовать себя так же, если бы не существовало идеологической подпорки?
Я недавно привел в одной дискуссии цитату из Веры Фигнер, совершенно твердокаменной революционерки. Ее спросили: "А вот если бы не большевики, а вы пришли к власти, вы эсеры, народовольцы, что бы вы сделали?" И она дала такой ответ уже в эпоху господства большевистского строя: "Была бы конституция, было бы земское управление. Все это было бы очень пошло и мещански". "А вы бы что сделали", — спросили ее. Она сказала: "А мы бы отошли и больше ничего делать бы не стали, потому что поняли бы, что такова народная воля".
Есть вопрос наличия народной воли во всех изменениях, которые привели к созданию советского строя, формированию идеологии, которая определяла облик наших сограждан в течение семи десятилетий. Это ключевой вопрос. Мы стоим перед необходимостью ответить на следующее. Жесткость идеологических конструкций — это воля наших граждан или все же Христос изгонялся из всего этого? Для меня ответ очевиден, но он совсем не очевиден в общественной дискуссии. И общественная дискуссия идет таким образом, что Церковь сама по себе, а жизнь в стране сама по себе.
В упоминавшемся мною сборнике другой автор, Аскольдов, в статье, которая называется "Религиозные корни русской революции", говорит о том, что Христос преследовался, потому что сама по себе революция являла наступление зверя. Нам необходимо не просто об этом думать, потому что пустое размышление бездеятельно. Но очень существенно, на мой взгляд, для себя прийти к какому-то единому, продиктованному христианским чувством человека, который исповедуется и причащается, пониманию того, что это никакая не история, это не где-то там, это здесь и сейчас в тебе, во многом определяется тем, как ты думаешь и что ты делаешь. Кто-то сказал, что период Сталина не канул в прошлое, он эмигрировал в будущее.
Далее я хочу опять процитировать речь Михаила Сергеевича Горбачева. Речь идет о коллективизации и о разного рода процессах: "Были сфабрикованы "ленинградское дело", "дело врачей". Короче говоря, недоставало подлинного уважения к народу". И это говорится о ситуации, которая привела к гибели десятков миллионов людей.
Все это — повод молитвы, повод очень серьезного осмысления, призыва к христианским общинам во всем, в том числе и в оценке общественных событий, быть в первую очередь христианами, а затем политиками и общественным деятелями».
На фото: митрополит Архангельский и Холмогорский Даниил, священник Артемий Ведерников и протоиерей Александр Абрамов.
Пресс-служба Архангельской епархии
Последние новости по теме: «Духовное образование и катехизация»
Последние новости по теме: «Церковь и культура»
Последние новости по теме: «Церковь и общество»
Публикации
Митрополит Корнилий: Собор станет духовным центром Архангельска
Интервью Митрополита Архангельского и Холмогорского Корнилия
Церковь и университет: сотрудничество на пользу молодым
Молодой человек, осваивающий религиоведческую специальность, прошел в Архангельской епархии преддипломную практику. Он занимается переводами текстов христианской тематики.
С «Вестником Архангельской митрополии» Иван поделился соображениями по поводу своей деятельности и рассказал читателям о взглядах на духовную жизнь.
Протоиерей Евгений Соколов: Выпускной — не повод для пьянки
Двадцатые числа июня превращаются в малый апокалипсис, полагает священник.
Пусть тяжелые новости не угнетают
О празднике Торжества Православия рассказывает глава миссионерского отдела Архангельской епархии протоиерей Евгений Соколов.
