Архангельская епархия

У многих из нас прожитые годы ассоциируются с определенными собы- тиями в жизни. Вот и в моей биографии 1990-е годы (период работы дирек -тором Музея промыслов и ремесел Поморья) запомнилось как время интен- сивного труда по сбору музейной коллекции, встреч с интересными людьми, научной работой. В тот период особый интерес у меня вызывали традицион- ные ремесла Поморья. С экспедициями удалось объездить все населенные пункты побережья Белого моря от Пушлахты до Зимней Залотицы.

Признаюсь, впечатления от этих поездок разные: состояние деревень в период перестройки удручающее (развал, неразбериха), а вот состояние духа людей вселяло надежду на будущее. И это не наше русское "авось", а другое. Приметил я, что буквально в каждой посещенной мною деревне люди вспоминают о церквях или часовнях, некогда стоявших здесь, как о самой большой достопримечательности, гордились восстановленными или вновь возведенными храмами.

В нашем Поморском крае обычно мыслят масштабно если говорят о территории. Подстать этим мыслям нынешняя территория Приморского района - 21220 км2 , это почти в два раза больше территории государства Израиль. Здесь 203 населенных пункта и почти в каждом из них 100 лет то- му назад была церковь, часовня или поклонный крест. Из атласа Архангель- ской епархии 1890 г. явствует, что здесь было три благочиния с 23 церков-ны ми приходами. Служба велась в 12 каменных и 29 деревянных храмах. Кроме того, в малых деревнях было 12 часовен. А в г. Пертоминске разме- щался заштатный мужской монастырь. Что же из всего этого сохранилось спустя 100 лет ?

Повезло лишь одному храму - каменному в Заостровье, построенному в 1829 г. с пятью престолами. Этот храм усилиями сельчан никогда не закрывался и не разрушался. История всех остальных гораздо печальнее.

Вот, к примеру, как были уничтожены церкви деревни Яренга, что на. Летнем берегу Белого моря. В начале XX века здесь было две церкви: одна каменная, однопрестольная во имя Святителя и Чудотворца Николая, пост- роенная в 1812 г. Другая - так же однопрестольная - во имя Зосимы и Сав- ватия Соловецких, построенная в 1638 году. В самом конце 1920-х церкви закрыли. В деревянном храме устроили склад для рыболовецких снастей, а в каменном механические мастерские колхоза "Заря". О печальной участи этих деревень рассказал мне в 1995 г. потомственный помор Иван Федоро- вич Пирожников.

- Было мне 10 лет, но я отчетливо помню страшный пожар в нашей деревне. Июль 1944 года выдался жарким. Сенокосом были заняты в ту по- ру все взрослые. Дома оставались лишь немощные старики да малые дети. Солнечным безветренным днем загорелась деревянная шатровая Зосимо-Савватьевская церковь на берегу. Вдруг налетел такой сильный ветер, что головешки от горящей церкви полетели на дома. И буквально за два часа из 64 домов сгорело 48. Мало кому удалось спасти домашние вещи.

После того, как сгорела церковь, ветер мгновенно стих. Без крова оста- лось больше половины жителей деревни. В тот же день выявили причину пожара. Оказывается, один из солдат-пограничников, находясь на дежурст- ве, от нечего делать выстрелил разрывной пулей в крест на куполе церкви. "Гнев Божий на нас пал за богохульство, - говорили тогда богомольные старики.Дома за несколько лет в деревне новые построили, а вот каменную церковь во имя Святителя и Чудотворца Николая в 70-е годы разрушили.

Мне как историку, краеведу, музейному работнику особенно прискор- бно познавать, что с каждым уничтоженным храмом мы теряли и теряем безвозвратно свидетельства нашей истории. К примеру, здесь при разруше- нии Зосимо-Савватьевского храма безвозвратно пропал покров из красной камки некогда подаренный храму князем Дмитрием Пожарским.

Не менее трагична история Иоанно-Богословского храма в Лисестрово. Построен этот храм в 1641 году, неоднократно перестраивался и обновлял- ся на средства жертвователей из ближних деревень. По мнению очевидцев внутреннее убранство храма было уникальное: иконостас со старинными иконами в два яруса, местночтимый храмовый резной образ из дерева Святителя Николая Чудотворца, деревянная в виде креста дарохранитель- ница, деревянный напрестольный крест, железные венцы, И все это пропа- ло в январе 1930 года. Событие это описано в книге Константина Коничева «Четыре передовых» следующим образом.

На собрании жителей Лисестровского сельсовета один из членов прези диума встал и торжественно заявил:"Граждане, теперь мы все равноправ- ные члены колхоза "Организатор" - единая семья. Скот у нас общий, пост- ройки общие, земля и труд - все общее. Я вношу предложение: попутно ра- зобрать на сегодняшнем собрании один вопрос.

- Давай!- оживленно откликнулось собрание.

- Обобществим коров, - продолжал оратор? - а куда их поставим?

Не по своим же дворам оставлять стадо. В два счета скотный двор, скажем, на сто голов, мы не построим. Вношу предложение - закрыть Лисестровскую приходскую церковь и передать её под колхозный скотный двор... Оратор стих. Молчало и собрание.

- Что ж, можно и это... - послышался позади всех чуть слышный голос.

- Проку от церкви не много ... поддержал еще кто-то. В президиуме посоветовались, проголосовали.

- Кто против того, чтобы церковь была закрыта? Люди глухо молчали. Кто-то спросил:

- А поп где станет служить?

Ответа не последовало. Никто из присутствующих не поднял руки против закрытия церкви.

- Против нет? Нет! Воздержавшихся - нет? Значит, единогласно.На другой день активисты "Организатора", не дав людям опомниться после состоявшегося собрания, полезли на колокольню и принялись пилить балки, на которых сотни лет висели колокола. Со стоном и грохотом поле- тели колокола на мерзлую землю. А кое-кто в это время "очищал" церковь от святых угодников. Большинство колхозников давно покончили счеты с Богом, закрытие церкви их не задело. Они сами с удовольствием помогали очищать церковь от "всякого хлама" и таскали доски, чтобы устроить пере- городки для телят. Но были и такие, что с сокрушением смотрели на "анти- христово" дело и торопились в последний разочек перекреститься на крест колокольни, загаженной воронами."

Через некоторое время в храме устроили телятник. Старожил деревни Мелехове (в прежние годы - Старое Лукино) Александра Артемьевна Тиши- на вспоминала о том времени: "В период моей учебы в школе применялся бригадный метод обучения. Он предусматривал, наряду с изучением школь- ной программы, обязательную работу в трудовых коллективах. Наш класс два дня в неделю трудился в "Организаторе". Посылали нас и на работу в те- лятник, где до 1929 г. находилась церковь. Как-то не по себе становилось, когда с перегородок яслей, где стояли телята, смотрели на нас лики святых.

С позиций наших дней трудно понять, а. тем более простить уничтоже- ние святыни верующих, памятника архитектуры ХУП века. Но ведь это было частью государственной политики ставившей задачу ослабления влияния церкви с дальнейшей её ликвидацией. Отсюда и объяснимы репрессивные в отношении духовенства меры, как носителя веры в Бога.

В связи с этим примечательна судьба последнего священника Иоанно- Богословской церкви деревни Часовенское о.Павла Сергиева. Родился Павел Федорович в с.Уйма Лисестровской волости Архангельского уезда в 1874 го- ду. Закончил Архангельскую Духовную семинарию и в начале XX века был направлен на службу в Лисестровскую приходскую церковь. В 1902 году о. Павел женился на Елизавете Петровне Васильевой - дочери священника Заостровской церкви. Родилось у них четверо детей. 1920 году по постанов- лению Архангельской ЧК за "антисоветскую агитацию" был заключен в концлагерь до конца гражданской войны. Позднее срок наказания снижен до 6 месяцев лишения свободы. В 1921 году, освободившись из лагеря возвра- тился в свой приход.22 декабря 1929 года о. Павел вновь был арестован, а 10 марта 1930 го- да осужден на 3 года высылки в Северный Край (Коми) за "антисоветскую агитацию" и распространение слухов о гонении на религию. В 1931 году Елизавете Петровне вручили извещение о смерти мужа. Реабилитирован Павел Федорович Сергиев был в 1989 году на основании Указа ПВС СССР от 16 января 1989 г. "О дополнительных: мерах по восстановлению справедливости в отношений жертв репрессий имевших место в период 1930-1940-х и начале 50-х годов". Двое из трех сыновей о.Павла Сергиева погибли на фронтах Великой Отечественной войны в боях за Родину.Но разве судьба о.Павла Сергиева единственная в истории того же При- морского района ? К сожалению, наоборот. Она типична. Помнится еще в 1994 году, я записал воспоминания жителей Пертоминска о том, как красно- армейцы "добивались" признаний монахов о скрытии ими ценностей монас- тыря. О том как комсомольцы Пертоминска хоронили тело последнего мона- ха. При этом сидя на телеге, где везли гpoб, играли на балалайке и распевали песни подчеркивая тем самым, что они с монахом хоронят веру в Бога.

Запал мне в душу рассказ супругов Сухановых из деревни Никольская что недалеко от селения Мечка о том, как зимой 1942 года этапом с верхо- вья Двины в Архангельск везли несколько священников. Был среди них о. Константин Макаров - последний священник церкви этой деревни. Люди его уважали. И, несмотря на запрет, в голодное военное время принесли ему еду. На ночлег арестованных священников оставили в здании бывшей Никольской церкви. Можно себе представить о чем думал арестованный батюшка в церкви, где когда-то служил. Это сейчас их реабилитировали. А тогда они - враги народа. Но кем же они были на самом деле?

Занимаясь поисковой работой я убедился в том, что в большинстве своем это были передовые люди своего времени : образованные, интелли- гентные, с высокой степенью моральными принципами. К примеру, таким как последний настоятель Успенского и Никольского храмов Патракеевки, благочинный о. Андрей (Попов). Протоиерей Андрей Флегонтович Попов служить в Мудьюжский приход был направлен в начале XX века. Рукополагали его в Заостровской Сретенской церкви. В роду Поповых было не одно поколение священнослужителей. Родной отец о. Андрея Попова - Флегонт Андреевич, служил дьяконом при Мудьюжских церквях и похоронен за алтарем Никольской церкви. Андрей Флегонтович окончил Архангельскую духовную семинарию. Слыл в деревне человеком образо- ванным. Свободно изъяснялся на пяти языках. Вел занятия не только в при- ходской школе, но и в Шкиперском училище. Он увлекался фотографией. Единственный в Патракеевке имел свой фотоаппарат. В 1916 году о. Андрей отдал свой жилой дом, принадлежавший церкви, под народную читальню, а с ним и часть книг из личной библиотеки. Библиотека у о. Андрея была бога- тейшая. Кроме церковной литературы в ней были собрания сочинений рус- ских и зарубежных классиков много журналов и газет. Младшая дочь о.Анд- рея и матушки Александры Петровны так вспоминала о деревенской жизни семьи: "В нашей семье любили читать как взрослые так и мы дети. Домашняя библиотека была устроена отцом на повети в отгороженной специально для этого комнате. Отец наблюдал за тем, что мы читаем и рекомендовал для чтения книги. Воспитание детей велось неназойливо, но каждодневно. Приучали нас к физическому труду, братья заготовляли летом сено, пилили дрова, носили воду; я и моя сестра помогали по дому. В семье нашей царил мир, спокойствие и уважительное отношение друг к другу".

Кропотливый труд о.Андрея и матушки Александры Петровны по воспитанию детей увенчался успехом. Их дети выучились и прославили себя в труде. Дочь Клавдия стала учителем. Преподавала она в школах Патракеевки и Заостровья. Сын Николай стал капитаном дальнего плава- ния. Александр - деканом естественно-географического факультета АГПИ. Сергей - механиком рыболовецкого судна. Иван - агрономом. Алефтина - медсестрой. Внуки-правнуки батюшки Андрея Попова унаследовали все лучшее от своих родителей.

А что же, спросите бы, стало с самим о.Андреем ? Увы, жизнь последнего священника Мудьюжских церквей закончилась трагично. 30 октября 1937 года он был арестован за отказ отречься от сана, заключен в лагерь, где и скончался 8 января 1938 года.

Я упомянул о матушке (священника) не случайно, ведь они были первыми помощниками своих мужей в их нелегкой жизни. Поддержать морально помочь справно вести службу, вырастить и выучить детей и многое другое пало на их плечи. С честью они выполняли свой долг и даже в посмертном завещаний своим детям несли слово Божье помогая тем самым своим детям выжить. Таковы краткие строки духовного завещания своим детям Анны Гавриловны - незабвенной супруги репрессированного священники храмов поморской деревни Уна о.Николая (Варфоломеева),"Дорогие мои, милые дети! Шура, Надя, Клавдий, Витя и Костя. Завтра наступит Новый год, который, может быть, для меня уже будет последним. Стара я стала, да и здоровье много изменилось за последний год! Вот, мои дорогие, и хочу написать вам последнюю к вам просьбу: меня по смерти сразу отпойте церковью, и к тебе, Клавдий, обращаюсь, закажи сразу Сорокоуст, на Кузнечевском кладбище, там каждый день служба, поминать иерея Николая и Анну, и поминайте нас в дни нашего Ангела и дни смерти. Папа помер 21 октября.

Спасибо, что не оставляли меня при жизни, за что и Вас Господь не оставит, а меня - прошу всех - простите, кого и чем обидела. Живите, мои дорогие, между собой дружно, согласно, и если с кем несчастье из вас случится, по возможности помогайте все.

Да хранит Вас Господь и будет мое благословение на всех вас!"А мне все кажется, что благословение обращено и ко всем нам, остающимся жить. Жить с надеждой и верой на будущее и умением слышать звук тихого колокола памяти - совести человеческой.